Гаррисон Гарри & Холм Джон - Император И Молот
ГАРРИ ГАРРИСОН и ДЖОН ХОЛМ
ИМПЕРАТОР и МОЛОТ
ГЛАВА 1
Император римлян узнал теперь то, что на протяжении истории довелось
узнать уже многим измученным военачальникам: чем больше помощников в
серьезном и трудном деле, тем больше проблем, если только подчиненные не
настолько дисциплинированны, чтобы отказаться от самодеятельности и от
преследования собственных интересов. Те, кто хорошо знал императора,
заметили его побелевшие вдруг костяшки рук и зажатость шейных мышц.
Остальные заметили только тихий голос и внимание, с которым он слушал.
По-видимому, барон Бежье был на ножах с епископом Безансона. Их
отряды имели примерно одинаковую численность, сто человек и сто двад-
цать, и считались средними по проявляемой лояльности и рвению. Оба отряда
пришли издалека, поэтому в них не могло быть тайных еретиков, но не было
в них и соотечественников императора. Их поставили в среднее кольцо
охраны из трех, которым Бруно окружил Пигпуньент, и они днем
патрулировали почти непроходимые кустарники, а в часы ночного отдыха
изнемогали в зное, поднимавшемся от обожженной солнцем почвы. Они
спорили из-за воды, как и вся остальная армия.
Барон считал, что епископ слишком рано снимает своих людей с
патрулирования, чтобы они первыми добрались до источника, напоили
лошадей и мулов, а людям барона потом приходится пить мутную воду. Как
будто на десять миль в округе где-то была сейчас немутная вода.
А в это время, думал Бруно, рабочие с кирками и лопатами все ближе и
ближе подбираются к главной тайне. Не далее как сегодня утром они обнару-
жили в каменной стене, которую разбирали, потайной ход. Он вел от
замаскированных в стене ниш вниз к самому основанию крепости и выводил
наружу на дне ущелья - для бегства в том случае, если крепость не сможет
выдержать штурм. Бруно был уверен, что никто им не воспользовался. В
противном случае гарнизон не стал бы сражаться до последнего. Но где есть
один тайный ход, там может быть и другой. Время от времени шум огромного
военного лагеря перекрывался грохотом падающего камня, который
несколько десятков человек сковырнули подъемным механизмом с места и
сбросили в глубокое ущелье. У Бруно болела голова, по шее текли ручьи пота,
он чувствовал неистовую потребность вернуться на раскопки и подгонять
рабочих. Вместо этого ему приходилось слушать спор двух дураков на языке,
который он с трудом понимал.
Внезапно барон Бежье вскочил, ругаясь на своем диалекте. Епископ
демонстративно пожал плечами, притворяясь, что истолковал движение ба-
рона как намерение уйти. Зевнув, он протянул через стол руку с блеснувшим
на пальце епископским перстнем: дескать, целуй перстень и иди себе.
Разъяренный барон ударил по протянутой руке. Епископ, в чьих жилах, как
и у барона, текла кровь десяти поколений воинов, в свою очередь вскочил,
хватаясь за оружие, которого не носил. Барон мгновенно выхватил свой
кинжал, длинный и узкий misericorde, предназначенный для того, чтобы ко-
лоть им в сочленения лат или в глазную щель.
Намного быстрее движения барона, быстрее, чем мог бы заметить глаз,
взметнулась рука императора, перехватив запястье барона. Гориллообразные
плечи перекатились под кожаными доспехами, которые все еще носил
император, - рывок, хруст костей, и барон врезался в стену палатки. Те-
лохранители для проформы вытащили палаши, но не двинулись с места. Во
многих сражениях и стычках они убедились, что их император не нуждается в
защите. Он с голыми руками был более опасен, чем искусный рыцарь в
п
